Каталог статей

В экранной культуре XXI века наметился сдвиг акцентов в сторону сериалов. Оказалось, что считавшаяся чуть ли не маргинальной и примитивной относительного большого, настоящего киноискусства форма визуального выражения может предоставлять больше творческой свободы и возможностей для решения серьезных задач самого разного толка – от терапевтической до философской. Сегодня – и это уже тенденция, а не отдельные удачи, как было с «Твин Пиксом» (Twin Peaks) или «Секретными материалами» (The X-Files), – множество сериалов воспринимаются как высокохудожественный продукт с мощным зрительским потенциалом. Недаром к многочастным телевизионным фильмам обращаются такие мэтры кинорежиссуры, как Мартин Скорсезе и Стивен Содерберг, а знаменитые сериалы порождают мегазвезд, как это случилось с Хью Лори, сыгравшим заглавную роль в «Докторе Хаусе» (House M.D.).

Ярчайшим событием 2014 года в этой области стал сериал Ника Пиццолатто «Настоящий детектив» (True Detective). В течение восьми эпизодов два детектива – Раст (Мэттью Макконахи) и Марти (Вуди Харрельсон) – расследуют серийные убийства с ритуальной подоплекой в штате Луизиана. Повествование ведется в нескольких временных планах – это преимущественно 1995 год, когда расследование начинается, и 2012 год, когда Раст и Марти, уже не являясь полицейскими, объединяют усилия, чтобы его завершить.

Сериал сразу же стал культовым, а публика с нетерпением ждет обещанного на 2015 год второго сезона («Настоящий детектив» будет сделан по принципу антологии, в каждом сезоне планируется задействовать новых актеров и разворачивать новые сюжеты). Этот телефильм стал ключевым для актерского прорыва Мэттью Макконахи. Его формальные решения вступают в неожиданные взаимоотношения с нарративными линиями, а уровень достоверности позволяет наблюдать, как отдельные истории далекого от нас края превращаются в непреложные канонические факты нашей (как минимум) сопряженной с экраном жизни. При этом обнаруживается и возможность указать на неоднозначные решения, нелогичные ходы и даже режиссерские слабости.

Об этом, а также о мистической составляющей в «Настоящем детективе» и «Твин Пиксе», о Дон Кихоте и Санчо Пансе и о многом другом мы поговорили с кинокритиком Вадимом Агаповым.

Дмитрий Ранцев: После просмотра сложилось впечатление, что двухчасовая драматургия растянута на восемь серий. Тут есть все основные узловые точки – экспозиция, завязка, кульминация, развязка и т.д. Показалось, что на том же материале можно было сделать хороший игровой художественный кинофильм. Правда, при этом возникает вопрос – потерялось бы что-то в таком случае? Мне кажется, такой вопрос интересен для понимания как актуальности сериальной культуры в целом, так и успешности «Настоящего детектива» в частности.

Вадим Агапов: Ты затронул сразу ряд вопросов. Они касаются нарративной техники – т.е. способа, каким нам преподносят ту или иную историю. При желании почти про любую историю можно сказать, что она затянута (или недосказана). Вопрос в том, приписываем ли мы эти нарративные «погрешности» авторской воле, законам формата (кино, сериала, детектива), с которыми автор должен считаться, или культурному наследию, к которому автор сознательно или неосознанно нас отсылает.

Д.Р.: Чему бы ты в данном случае приписал «погрешности»?

В.А.: Я бы в первую очередь приписал «погрешности» законам формата, которые сейчас заново открываются.

Д.Р.: Ты имеешь в виду сериальный формат?

В.А.: Да, только с поправкой на литературу. Ведь раньше (в XIX веке) многие романы публиковали в журналах по частям. Это были «текстовые сериалы», о чем мы сейчас редко вспоминаем – мы уже не видим этих швов у Гюго или Достоевского.

Д.Р.: Значит, ты согласен с моим ощущением нормального полного кинометра? Уточню. Часто в сериалах все же каждая отдельная серия имеет стройную драматургическую конструкцию, т.е. является некоей «вещью в себе». В случае «Настоящего детектива» такая «вещь» – все восемь серий.

В.А.: Да, я согласен. Интригу можно было бы уложить в обычный фильм. Но тут нужно уточнить. Сериалы, в которых каждая серия является законченной историей, восходят не к романам, а к циклам рассказов. Но чаще встречается промежуточный тип – каждую серию можно смотреть отдельно, но все же имеются некоторые арочные конструкции, сводящие их в некое целое, – взявшим на себя труд пересмотреть все серии откроется больше нюансов и дополнительных линий.

Д.Р.: Но ты можешь себе умозрительно представить этот «обычный фильм» и сравнить с имеющим место сериалом? Что кажется любопытнее? Или каждый вариант имеет право на существование?

В.А.: Трудно сказать, что любопытнее, потому что «Настоящий детектив» – это и детектив, и нуар, да еще с претензией на философскую глубину. И если детективу длинноты вредят, то созданию нуаровой атмосферы они помогают. Стандартный в таких случаях ответ – дополнительное время помогает лучше прописать характеры героев. Но проблема в том, что детектив не очень-то подходит для такого прописывания: он позволяет сфокусировать наше внимание на одном-двух героях.

Д.Р.: Если продолжать тему нарративной техники. События развиваются в двух временных планах, причем в 2012 году Раст и Марти преимущественно рассказывают о том, что было 17 лет назад. Т.е. мы видим не то, что «было на самом деле», а то, что рассказали. Разные точки зрения на одно событие не всегда совпадают. А если совпадают, то это может оказаться заведомым обманом, как в сцене с убийством Реджи Леду. Марти пристрелил подозреваемого, не выдержав его жестокости, а Раст устроил пальбу из автомата по кустикам, чтобы потом сочинить одну легенду на двоих о жуткой перестрелке. Нам показывают реальность, но и она благодаря приему «перекрестных взглядов» становится, как мне кажется, зыбкой. Ощущение зыбкости усиливается из-за детальной и приземленной разработки фактуры.

В.А.: Да, прием «ненадежного рассказчика». Но из-за того, что таких рассказчиков двое, зрителю можно было бы устроить куда более сильное смысловое головокружение – как, например, в «Престиже» Кристофера Приста (речь идет о романе, экранизированном в 2006 году Кристофером Ноланом – Д.Р.).

Д.Р.: В какой-то момент подключается третий – жена Марти.

В.А.: Да, но мне показалось, что жена так и осталась вспомогательным персонажем.

Д.Р: Согласен. И она – совершенно не роковая «нуарная» женщина. Но если вернуться к головокружению, не стал ли таковым мистический сюжет? Убийства ритуальные, но обставлено это так, словно в рациональную жизнь через них вторгается что-то необъяснимое. Тут мне бы хотелось сравнить «Настоящий детектив» с «Твин Пиксом». Как мне кажется, сходство не только в пугающих подробностях убийств, но и в разреженной провинциальной атмосфере с заведенным раз и навсегда порядком, которая таит в себе нечто неуправляемое (о неуправляемом хотелось бы еще сказать позже).

В.А.: Убийства ритуальные. Но в первой же серии Раст говорит, что все дело в психических отклонениях, а не в мистике. Марти, конечно, советует ему не спешить с выводами, однако сам никакой другой версии не предлагает. Да и не похож он со своими семейными проблемами на духовидца. Это к тому, что для создания мистической атмосферы одной лишь чернокнижной символики недостаточно. Нужен чей-то взгляд на эти символы как на нечто фатально-ужасное. Имеется ли носитель подобного взгляд в «Настоящем детективе»? Сомневаюсь. В «Твин Пиксе» же само убийство Лоры подается Линчем как событие настолько ужасающее, что мистический налет возникает сам собой. Он после этого может нас хоть чашкой кофе гипнотизировать, хоть шутки шутить, хоть постмодернистски смешивать обувь 50-х с прическами 80-х – у зрителя все равно останется ощущение, что в любой момент события могут опрокинуться в беспросветную бесовщину.

Д.Р.: Т.е. мистики ты не вычитываешь даже в последней серии?

В.А.: В ней Раст вещает про тьму и свет – на основе своего коматозного состояния. Т.е. вполне физиологические объяснения его видений присутствуют.

Д.Р.: Но ведь визуальное отображение коматозного состояния, к которому прибегает Ник Пиццолатто, носит вполне мистические приметы.

В.А.: Там есть пролет камеры по больничному коридору с вылетом наружу и тревеллингом над полями. При этом потом Раст описывает свой опыт иначе – словно провалился из одной тьмы в другую, где встретился с дочерью и отцом, после чего следует типично христианский спич о вселенской любви. Что мне мешает воспринять этот фрагмент как мистический? Помимо того, что режиссер никак не связал операторские красивости полета над полями со словесными красотами (они просто идут друг за другом), так еще и сам Раст никак после своего мистического опыта не меняется. О тьме внутри тьмы он говорил в одной из первых серий (т.е. для него это вполне готовая интеллектуальная конструкция), но самое важное – в его взгляде на окружающий мир не происходит перемен: все тот же рассеянный взор куда-то вверх, все то же полупренебрежительное отношение к Марти (он же его по сути поучает, вместо того чтобы проявить хоть каплю той воспринятой вселенской любви).

Д.Р.: Ты усматриваешь здесь слабость режиссуры?

В.А.: Да.

Д.Р.: Ты заметил, что длинноты способствуют созданию нуаровой атмосферы. Если не брать отдельных вкраплений экшна, обоснованных драматургически, то общее состояние сериала вполне медитативное. Даже начальные титры, которые, как нынче и принято в сериалах, тщательно проработаны, заканчиваются завораживающими общими планами. Вообще местами действие напоминает нормальный роуд-муви, а подход создателей к отображению действия кажется визионерским. Хотел бы попросить тебя взглянуть через обозначенную призму медитативности на то, как препарирован детективный жанр и что осталось от нуара (неонуара).

В.А.: Общая медитативность вредит, если нас в первую очередь волнует вопрос: «Как совершено преступление?» В данном же случае важнее вопросы – «Кто?» и «Почему?» Подбираться к ним следователь может и медленно. Но и тут есть свой предел: при совсем уж медленном темпе мы (зрители) начинаем ждать, что герои с течением времени будут меняться как нормальные романные персонажи. А в «Настоящем детективе» они не меняются. Между нынешим и прежним Растом, конечно, некий разрыв заметен, но это всего лишь разные фазы одного и того же постепенного отчуждения от всех и вся. Что же касается нуара, то он подобные длинноты спокойно выдерживает – полубредовые сумеречные состояния сознания ему не противопоказаны, он запросто может пожертвовать ради них детективной интригой. Но для нуара важна экзистенциальная составляющая – зритель должен чувствовать, что выпадение героев из социума обусловлено очень вескими причинами, а не простым слабоволием. В этом смысле Раст как-то слишком быстро и невпопад признался, что потерял дочь. Словно авторы боялись, что проект прикроют после первой же серии.

Д.Р.: По той же причине вложили в уста Раста философские (весьма интересные, на мой взгляд) изречения? Или же здесь имеет место попытка создания драматургической и/или концептуальной объемности?

В.А.: Думаю, и то, и другое. Философию героя можно сообщать с первой же серии на тот случай, если сериал прикроют. А если он продлится, то мысли можно углублять, развивать или попросту облекать в другие слова и образы, чтобы зацепить разные слои аудитории.

Д.Р.: Осмелюсь предположить, что разнообразные дискурсы тоже призваны зацепить разные слои аудитории. Мы говорим о следователях, но есть и «обратный дискурс», а именно – сугубо криминальный. Мне интересно, как показана фигура преступника. Представители криминального мира сложно структурированы (тут могут быть насильники, убийцы, зеки, наркодилеры, коррумпированные шерифы и священники-оборотни, а также, что важно – их сложные взаимосвязи) и вписаны в иерархическую систему. Находящиеся выше в такой иерархии наделены демиургическими чертами (можно сказать, в них воплощается Зло) и в каком-то смысле перехватывают философскую эстафету у Раста.

В.А.: А по-другому уже и нельзя. Если твой следователь – философ, то охотиться он должен на другого философа, иначе выйдет, что супермозг используют не по назначению. Но если авторы встали на этот путь, то хотелось бы большей последовательности в «перехвате инициативы». Вот если бы в финале спич про вселенскую любовь на дне самой глубокой ночи произнес маньяк, а Раст его после этого пристрелил, было бы любопытнее, на мой взгляд.

Д.Р.: Интересный поворот сюжета. Жаль, что второй сезон не предложили снимать тебе. Но ты здесь обозначил одну важную оппозицию. Мне интересна еще и другая – то, что происходит между Растом и Марти, та самая пресловутая суровая «мужская дружба». Без сентиментальности и признаний под луной (хотя в итоге и с ними). Насколько Раст и Марти на самом деле непохожи? Почему постоянно педалируются их стычки, несогласия, ругань, потасовки? И да, этот финал, уже пару раз упомянутый тобой – я в нем вижу, пусть косвенную, отсылку, в которой концентрируется понимание такой дружбы, к финалу сериала «Доктор Хаус» (который, в свою очередь, использует пафос фильма «Беспечный ездок»).

В.А.: Внешне они настолько разные, что приближаются к паре Дон Кихот – Санчо Панса. При этом Марти, как мне кажется, чувствует, что при своей тяге к двойной жизни вполне может закончить как Раст. Такого финала Марти отчаянно не хочется, но по поводу этого своего нежелания он тоже малость комплексует, т.к. боится оказаться слабаком (а у Раста, как говорит Марти, звериное чутье на слабину). Думаю, если бы Макконахи сыграл Марти, получилось бы даже лучше.

Д.Р.: Кстати, о Мэттью Макконахи. «Настоящий детектив» стал одним из фильмов, кардинально изменивших его актерскую судьбу. Всю жизнь довольно успешный голливудский актер играл в мелодраматических комедиях слащавые роли, и вдруг – такой прорыв. Мне кажется, феномен переродившегося Макконахи даже перетягивает одеяло с не менее блестяще играющего Вуди Харрельсона.

В.А.: Макконахи где-то говорил, что сознательно спланировал многоступенчатый эксперимент. Заявка на перерождение была им сделана чуть раньше в «Маде» (режиссер Джефф Николс) и в фильме Стивена Содерберга о стриптизерах (Magic Mike), где он показал, что вполне может выдавать камео уровня Тома Круза в «Магнолии».

Д.Р.: В «Далласском клубе покупателей» Макконахи тоже проявил себя ярко как серьезный актер и даже получил «Оскара». Но на мой взгляд, в «Настоящем детективе» он выглядит интереснее. Возможно, убедительнее.

В.А.: В «Далласском клубе покупателей» «оскаровский» формат выдержан настолько строго, что невольно начнешь симпатизировать «Настоящему детективу» со всеми его огрехами.

Д.Р.: Несмотря на огрехи (я тоже заметил провисания и некоторую размытость финала) лично для меня различные слои сериала пропитаны удивительной убедительностью. И как подтверждение этого – работа гримеров. Я ни разу не видел, чтобы одни и те же актеры, играя своих персонажей через 17 лет, выглядели так, что нет ни малейшего даже подсознательного повода усомниться, что именно так и выглядит тот человек через 17 лет.

В.А.: Если говорить о команде, то меня впечатлил саунд T Bone Burnett вообще и песня на вступительных титрах в частности. Дизайн самих титров тоже хорош.

Д.Р.: Да, я уже упоминал проработку титров. И песня, конечно, хороша. Вообще в сериале для меня есть несомненное обаяние. Возможно, это сумма всего перечисленного выше (сильные актерские работы, удачная игра с жанрами, визионерские интенции создателей) и в особенности – упомянутая достоверность. Но не исключено, что есть еще какие-то пока не осознанные мной факторы, повлиявшие на мое восприятие. Какие факторы повлияли на твое восприятие?

В.А.: Меня зацепило, что Раст должен участвовать в расследовании, хотя при его-то ставрогинском байронитстве ему, кажется, прямая дорога в противоположный лагерь. И рога на трупе заронили надежду, что заигрывание с мистикой обретет клоссовские тона. Увы, надежда оказалась ложной.

Д.Р.: Смысловой итог сериала, если можно об этом говорить в ожидании второго сезона, мне видится в борьбе со злом, которая всегда вопреки, в которой невозможно одержать окончательную победу, но которая подобна постоянной работе, противостоящей неуправляемому хаосу (та самая неуправляемость, о которой мы говорили в связи с провинциальной атмосферой), – как только останавливаешься, хаос занимает новые территории. Асоциальные приметы героев, особенно Раста, парадоксальным образом (как ты, Вадим, и отметил) говорят в пользу подобной метафорики – ведь в современном обществе хаос черпает силы скорее не в маргиналах, а в легитимных устоях.

В.А.: Боюсь, что именно таким итог и получился.

Д.Р.: Почему боишься?

В.А.: Потому что ради подобного вывода не стоило задействовать столь разветвленную символику и расставлять сложные ловушки на двойников.

Д.Р.: Но, возможно, в избыточности применения ресурсов есть своеобразная эстетическая высота?

В.А.: Готов променять ее на метафизическую.

Д.Р.: Будешь ли ты смотреть второй сезон «Настоящего детектива»?

В.А.: Первую серию – точно.

Опубликовано в сотрудничестве с изданием