Каталог статей

            «Свой среди чужих, чужой среди своих» – сюжет легко укладывается в эту михалковскую формулу, не греша предполагаемой ею проблематикой. Герой Сайзмура (примерно Джордж Клуни, только чуть менее известный) кропотливо внедряется в банду, готовящую крупное ограбление банка. Кропотливость достаточно картонная, не вызывающая сопереживания в моменты риска или незапланированного любовного увлечения. Втягиваясь в игру, он понимает, что уже невозможно беспрекословно выполнять указания центра. Когда процесс ограбления с захватом в заложники нескольких сотрудников банка затягивается (еще одна картонная кропотливость, занимающая половину экранного времени), готовивший операцию лейтенант полиции начинает всерьез подозревать своего коллегу в том, что тот переметнулся на сторону бандитов. Те тоже вскоре раскусят засланного копа. Развязка случится не то чтоб предсказуемая, просто абсолютно неспособная расшевелить остатки гаснущего на протяжении фильма интереса. Почему?

            Обвинять в картонности сугубо жанровый фильм нехорошо. Ведь подобная продукция не претендует на художественную глубину. Но лучшие образцы все же сильно завладевают вниманием. Тут уж создателям приходится хитрить и обыгрывать известные ходы, дистанцируясь от них в самодостаточное эстетство, сплетая их в замысловатые шарады и выходя на иной сюжетный уровень, прорабатывая исполнительский акцент до серьезного психологизма, непредусмотренного драматургией. Как-то еще. «Надувательство» в этом смысле обескураживающе бесхитростно, что является главной причиной его вторичности. Вторичность выпирает из каждого компонента. Будь то начальные титры, оформленные стоп-кадрами в стиле давно вышедшего из моды Trainspotting’а. Или длиннющий пролог с банальным до зевоты началом ограбления. А как вам пафосное откровение внутреннего голоса героя: «почему, когда поднимают ставки, награда становится более ценной?»?

            Чтобы хоть немного оправдать ожидания заказчиков, режиссер пускает в ход маленькие неожиданности, просто переворачивая ситуации, не озадачиваясь при этом логической цельностью результата. Вот грабитель требует у поднявшей руки кассирши нажать на кнопку тревоги. А заложникам завязывают глаза, дабы преступники могли скинуть маски. Сюда же можно причислить скорострельную долгоиграющую дуэль в бронежилетах. Но финальная подстава с копированием файлов, содержащих матрицы для печатания евро, в категорию даже сомнительных придумок не впихивается. Уж больно все неестественно склеивается на территории, где штампы сами должны задавать органику.

            Ритм фильма построен по предельно простому принципу. Базар с претензией на остроумие, искусственно впрыснутое в низкий жанр. Синтетические исполнители, вяло перебирающие набор клишированных артикуляций без попытки их переосмысления. Нашлепочные псевдоинтеллектуальные отсылки к кино и литературе. Разговоры перемежаются действием. Действие сопровождается драйвовой иллюстративной музыкой. Пластмассовый такой ритм, в худших традициях бесславного европопа.
Кстати, о литературе. Когда переводчик переиначил фамилию всплывшего в диалоге Джека Керуака, знаменитого американского писателя-битника, на ужасное слово «Керовач», бросилось в глаза (в уши) любопытное несоответствие. Голос переводчика своей напыщенной дикцией и безупречно выверенными интонациями напоминает дикторов советского радио. Диалоги же приправлены посттарантиновским оттяжным перчиком. Представьте, как звучит в данной ситуации «гребаный кошелек» или «эти козлы тебя сделают». Примерно как «Керовач». Тут от незатейливого просмотра можно дойти до глобальных вопросов о псевдодилетантизме и ложно выпестованном профессионализме.

            Возвращаясь к кино. Оно, призванное развлекать, заставляет скучать: базар – музыка – базар, тошнотворное однообразие. Собственно сюжет по определению не может нарушить это печальное равновесие. Ведь и форма, и содержание слеплены по лекалам ремесла, к творчеству отношения не имеющего. От амбиций продюсеров зависит только уровень квалификации. Ну, усложнили повествование перескоками в прошлое и будущее, но сути это не меняет. Как никогда не изменится голос неуместного переводчика. Хотя именно переводчик вдохнул достойную осмеяния убедительность в миссию «свой среди чужих». Но режиссер об этом не подозревает.