Каталог статей

Австралия, 1977. Режиссер Питер Уир.

            – Ты рыба? – Нет.

            – Ты змея? – Нет.

            – Ты человек? – Нет.

            – Ты малкрол? – Да.

            Чтобы узнать, кто такой малкрол, вам придется посмотреть фильм. Затея стоящая, тем более, что Питер Уир, один из ведущих на сегодня голливудских режиссеров (поставил знаменитое «Шоу Трумэна»), сделал себе имя как раз на уникальных стилистических изысках, присущих австралийскому кино. «Телеграф» уже писал о выпуске на видео ранних лент Уира, одна необычнее другой. «Последняя волна» – совсем не тот мистический триллер, к которому нас приучили в последние десять лет. Мол, истина где-то рядом, она тревожит внеположностью норме, но в итоге складывается в глобальный удобоваримый анекдот для приятного перессказывания друзьям за чаем. В четвертьвековой давности работе Уира все иначе. Тут важней не разгадка, а убедительность тайны, внушительная плотность ее бытования на экране, неразложимая в логическую цепочку тревога, то есть та вытяжка кинокайфа, которая по большому счету нас и делает зрителями. Иначе говоря, смотреть стоит из-за засасывающей с потрохами атмосферы, которую Уир создает мастерски. Занятие несколько рискованное, так как здесь не предполагается финальный вздох облегчения, не заложен выход из транса – ни на чувственном, ни на идейном уровне. Но и увлекательное. Где вы еще увидите такую грозу с ливнем и градом, с которой начинается фильм? В самом природном явлении ничего особенного, но как подготавливают наши глаза! Спокойная, чересчур безмятежная переменка в сельской школе. И все сильнее грохочущий гром, на который почему-то не хочется отвлекаться. Но почему же? Ах вот в чем дело – небо-то безоблачное. Факт осознается через кожу, оставляя мурашек. После этого позволительны шаманские заклинания о смене циклов цивилизации. Ощущение сладостной неуютности просмотра приправляется и классическими ходами триллера, такими, как испытание восприятия ложным ожиданием. Когда, например, на крупных планах смакуется стекающая по лестнице вода, причиной которой является вовсе не снесенная крыша, а случайно заткнувшая сток ванной игрушка. От чего еще страшней. Следует отметить также исполнителя главной роли Ричарда Чемберлена, который фокусирует всю убедительность созданного в картине состояния. Очень сдержанной пластикой, какими-то неуловимыми нюансами он задает ту достоверность мистического пласта, которая глубже разделения мира на рациональное и иррациональное.
Криминальная история, на которой как будто держится сюжет, менее важна, чем атмосфера, хотя на атмосферу работает. В Сиднее произошло загадочное убийство аборигена, причем причину смерти установить почти невозможно. Защищать обвиняемых (тоже аборигенов) поручено адвокату Дэвиду Бертону (Чемберлен), который, погружаясь в дело и изучая клановые обычаи, все больше и больше чувствует свою связь с миром уходящих в глубь веков ритуалов. Хотел разобраться в других, чтобы восстановить справедливость, но тут приоткрылись такие бездны в себе, о которых начал догадываться только в кошмарах. Сказать, что фильм о шамане внутри каждого из нас, было бы упрощением. Здесь только обозначен вектор пути к пониманию себя. И то, что путь лежит через преодоление отчаяния, через крушение приоритетов прежней жизни, к неведомому и пугающему. Выброшенного на эту дорогу со стороны уже не понять, даже если это наша сторона экрана. Остается только догадываться, но делать это интересно.