Каталог статей

            Незатейливый сюжет о вымышленном гитаристе 30-х Эммете Рэе вставлен во внешние рамки метаповествования (что, как мы помним, задает высокий градус зрительского доверия к внутренним). Наукообразное запудривание мозгов историками джаза и прочими головами не обошлось без участия самого режиссера, задавшего псевдоборхесовщине излюбленную им интонацию. Юмор ироничен, ирония зла и тонка, смешное строится на контрастах (когда, например, талантливый музыкант Эммет серьезно изображает сутенера), фирменные фразочки остры («это все равно, что стрелять по рыбам в бочке», говорит Рэй о соблазнении немой), увлечения странны – пострелять крыс на помойке да товарняками проезжающими полюбоваться.

            Мистифицируя на костях байопика, Вуди Аллен не гнушается ни аттракционным монтажом, ни внезапным торможением сюжета ради разветвления эпизода по версиям возможностей в духе раннего Гринуэя.

            Если утонченный зритель готов воспринять издевку, то плодовитый режиссер не прочь обратить ее на себя, любимого. Эммет инкогнито участвует и конечно побеждает в сельском конкурсе талантов. Вроде высокий момент: после сколь искренних, столь и нелепых артистических потуг деревенщины на той же сцене и для тех же зрителей звучит музыка, предназначенная нью-йоркской богеме. И слушатели-простаки как будто проникаются. Но пафос универсальности гармонии ставится под сомнение наглым обманом Рэя – профессионалам ведь участие запрещено! Не такого же рода обманом занимается и сам Вуди Аллен, штампуя свои фильмы?

            Как кокетство любящего порассуждать о собственных слабостях режиссера можно понять жирные штрихи, которыми набрасывается образ героя: азартный игрок, сутенер, алкаш, клептоман, хвастунишка, разгильдяй, неженка и любитель «травки». Ведь очевидно, что всё это – обратная, и, по Аллену, неизбежная, сторона гениальности. Впрочем, эта неизбежность утрирована до вполне привлекательного состояния, что, вместе с потрясающей игрой игры (на гитаре) Шона Пенна, доводит общую атмосферу фильма до ощущения правомочности серьезных вопросов. Например – в чем суть таланта, истоки и смысл гениальности?

            Приближение к ответу на подобные вопросы и является итогом классической мистификации: важны не факты, а то, что за ними могло бы стоять. Вуди Аллен разрушает схему. Его фантазия не ведет к готовым рецептам. Тут весь кайф – задавать гению вопросы (как делает рафинированная писательница Бланш: «твое увлечение поездами – это любовь к дороге, возвращение в детство или переживание сексуальной мощи локомотива?»). И придумывать за него варианты ответов. И получать бодрящее отрицание этих вариантов.