Каталог статей

Застывшие лучики спокойных ресниц прикрывали невыносимую тайну страсти. Ее безмятежный силуэт творил полное безветрие, которое обволакивало их двоих, приглушало тиканье секунд, затыкало податливым хлопком холодные дыры бытия. Вселенная становилась бесконечным предгрозовым штилем.

Будь он художником, он посвятил бы свою жизнь написанию одного-единственного портрета, на котором нашли бы себе место все проявления жизни, легко умещаясь в оттенках ее красоты. Сюжет его романа был бы составлен из переливов ее смеха, мелькания ее бегущих ног, быстроты ее вздохов. Как режиссер он снял бы о ней и для нее такой фильм, о котором никто не смог бы сказать ни слова, даже после тысячного просмотра.

Но кем он был сейчас? Когда тончайшие узоры мироздания сфокусировались в его любящем взгляде. Когда казалось – взгляд создает Красоту. Когда не осталось ничего, кроме этого взгляда…

Ее немногословность была загадочной и временами пугающей. «Зовут меня Ласточка» – однажды сказала она отрывисто и даже агрессивно. Другого, настоящего имени он не знал (и порой сомневался – было ли оно?). Ведь с Ласточкой все настоящее превращалось в мелкую пыль, свечение которой завораживало. Реальность с деликатным шорохом растворялась в ее таинственном молчании. Далеком, как белесые разводы туч. Даже когда они лежали рядом, ему передавалось необыкновенное ощущение полета. Ее полета – одинокого и недоступного.

Он не помнил момента их встречи. Была пустота – ослепительно-синяя, обещавшая так много. Беспредельная пустота, похожая на экваториальную ночь, обращенную в негатив. И сразу после – пронзившее его тело безумие. Тонкие пальцы трепетно рисовали на песке любовь. Волны отстраненной нежности вплетались в ее запах. Запах Ласточки – уносимый ветром, когда она была близко, и переполнявший его сознание в короткие часы разлуки. Иногда он исчезал в этом запахе, забывал самого себя, становился прозрачной влагой поцелуев. И неистово любовался беспечностью собственных трат.

«Красивая, красивая…» – всплывает в сознании бегущая строка, последняя ниточка катящегося прочь клубка чувств. Тяжесть ее головы оставляет руке след колючих искр. Сомкнутые ресницы, гладкие веки, каштановое море волос – слишком безмятежное. Его глазам становится больно. Но закрыть их уже нет сил – все отдано счастью, которое жестоко разрывает недостижимую оболочку идеала. Так, как это бывает в снах о смерти…

Отраженный свет его любви нарциссической вспышкой затемнил зрение. Споткнувшееся было время сжало ему виски мгновенным электрошоком.

…Сквозь дымок разбитых мыслей он видит свою руку, лежащую на песке. Пустую ладонь – раскрытую, беззащитную. С трудом оглядывается. Пространство наполнено все той же обещающей пустотой. Как будто ничего и не было. Холодная синева теряет свою невесомость. Плотные цвета реальности бархатисто опускаются на слепящий фон. Обычная жизнь вырисовывается подвижной фигуркой девушки. Незнакомой, совсем молоденькой. Она смотрит понимающе и чуть насмешливо. Чужой взгляд приносит облегчение. Ему вдруг становятся доступными очень простые вещи.

Скоро она его полюбит и, главное, – позволит быть. Художником, писателем, режиссером. Кем он только захочет. Они будут неразлучны – достаточно долго, чтобы не думать о том, что случится после.

Вряд ли он когда-нибудь полюбит ее. Но вместе им будет очень хорошо.